Кузис Ю. «Стихотворения»
сборник, 1915
сборник, 1915
Посвящение Р.Т.
Я далеко, ты не узнаешь,
Как я живу, судьбу кляня
Скажи, мой друг, ты вспоминаешь
Хотя бы изредка меня?
Я снова твой, к чему обманы!
Полна тобой душа моя,
И в глубине старинной раны
Зашевелилась вдруг змея.
Душа оковы рвет стальные,
Я прежний голос узнаю,
Тебя, как прежде в дни былые,
И обожаю, и пою.
Прими же дар мой скромный, Рая;
Не проклинай и не сердись,
И, о прошедшем вспоминая,
Улыбкой тихой улыбнись.
К портрету
(Посв. Р.Т.)
В молчании, печально и уныло,
Гляжу на твой изорванный портрет
И сердце говорит: «Какое счастье было»,
Холодный ум не отвечает «нет».
Как я любил тебя! Как полон был отваги!
Весь мир готов был вызвать я на бой,
И что ж осталось мне? Простой кусок бумаги,
Изорванный, слезами облитой.
* * *
Посв. Р.Т.
Ты помнишь ли вечер над светлой рекой?
Как тихо шептались березы,
И звезды блестели в дали голубой,
Как ангелов чистые слезы.
И нашу печаль мы забыли с тобой,
Весна нам мечты навевала…
Ты помнишь ли вечер над светлой рекой,
Когда ты «люблю» прошептала?
* * *
Р.Т.
Я сегодня целовал чужие,
Нежные и чистые уста,
А на сердце муки всё былые –
О тебе привычная мечта.
И когда слова любви шепчу я,
Лживые, холодные слова,
О тебе не вспомнить не могу я –
Рана сердца старая жива.
* * *
Р.Т.
(на мотив из В.Ф.)
Страсти нет в душе моей усталой,
Нет желаний, злобы и вражды,
Лишь тоска на сердце, как бывало –
Старых чувств холодные следы.
Сердце помнит все былые грезы,
Нет волненья в стынущей крови,
Мимоходом я срываю розы
Мне ненужной девичьей любви.
Я встречаюсь с ними без волненья,
Сердце плачет, ум смеется злой,
Покидаю их без сожаленья,
Полон мыслью о тебе одной.
Страшной цепью скованы мы оба,
Этой цепи мне не разорвать,
Неужели ж должен я до гроба
О тебе томиться и страдать.
* * *
(на мотив из В.Ф.)
Все та же грусть в душе моей усталой,
Все та же жалкая насмешка над собой
И ум мой, обленившийся и вялый,
Не в силах засиять сверкающей звездой.
В сухой душе нет страсти и порыва
И, охлажденный жизнью, слабый ум
Все на одной мечте покоится лениво
Под гнетом старых и ненужных дум.
Все так же я служу былым кумирам
И не могу о прошлом позабыть,
И, полн язвительной насмешкою над миром,
Не в силах я ни верить, ни творить.
* * *
Р.Т.
Ты помнишь ли большой диван старинный,
Весь наш большой, гостеприимный дом,
И длинный стол, и кресло у камина,
Вечерний чай и бурю за окном?
Я все забыл в тревоге жизни шумной,
Навек покинул, не увижу вновь,
И лишь всегда в душе моей безумной
К тебе непозабытая любовь!
Посмотри
Р.Т.
Посмотри, мой друг печальный,
Посмотри вокруг скорей,
На небесный свод хрустальный,
На немую ширь полей.
Посмотри, как скирды хлеба
Чинно вытянулись в ряд,
Посмотри, глубины неба
Алым золотом горят.
Посмотри, как спят кувшинки
На серебряных волнах,
Как стрекоз сверкают спинки
В бирюзе и в жемчугах.
Пусть уснет твоя тревога,
Пусть пройдет твоя печаль, -
Так кругом покоя много,
Так прекрасна эта даль.
* * *
Мир есть раб любви, покорный и бессильный,
В этом мире лишь она вечна;
Каждая былинка всей земли обильной
Только ей да солнцем сладостным полна.
То она звучит в листах платана,
В пеньи соловья, в журчаньи струй,
То она у светлого фонтана
Пару уст сливает в поцелуй.
То она цветами усыпает
Чрево черной матери земли,
То она, как бабочка, порхает,
То она, как червь, ползет в пыли.
Не брани же ты прикосновенья
Плотской страсти, пыль, огонь в крови, -
Это только маленькие звенья
В цепи вечной мировой любви.
Огонек в степи
Р.Т.
Повевает белая поземка,
Колокольчик плачет под дугой
И нелепо треплется постромка
На боку у правой пристяжной.
Огонек сверкнул во мраке ночи,
Мой ямщик заснул на облучке,
Может быть, то волка злые очи
На снегу блестят невдалеке.
Или это дом моей любимой,
Где она, предчувствием полна,
И тоской, и страхами томима,
Ждет меня у мерзлого окна?
И озябший, трепетной ногою
Я взойду на старое крыльцо;
Под моей холодною рукою
Загремит заветное кольцо!
Пусть шумит снаружи злая вьюга!
За стаканом светлого вина
Я скажу: «Со мной моя подруга,
С нею злая полночь не страшна!»
И, томим одной надеждой сладкой,
Сяду в кресло я у камелька:
Не сожмет ли руку мне украдкой
Дорогой прекрасная рука?..
Нет, один я! Милая далёко…
Впереди никто не ждет меня.
Пусть манит приветливое око
Средь полей зажженного огня!
Я один в белеющей пустыне,
Мой ямщик заснул под бури вой;
«Никому не нужен ты отныне» -
Колокольчик плачет под дугой.
* * *
Р.Т.
Алеет луч над старой башней,
Кругом немая тишина,
А я один с тоской всегдашней
Сижу у низкого окна.
Любуюсь огненным закатом,
На руку голову склоня;
Весенний ветер ароматом
Тихонько веет на меня.
Кругом все тихо и красиво,
Прекрасна огненная даль…
Зачем же на сердце тоскливо?
Кого я жду? Чего мне жаль?
Вечер
Под лесным бреду навесом…
Чуть заря горит темно,
Словно пролил кто за лесом
Темно-красное вино.
Словно дымкою печали
Затуманилась земля,
И молитвой задышали
Отдохнувшие поля.
Позабудь дневные битвы
Средь полей, душа моя,
И пошли свои молитвы
Вслед за песней соловья!
Зимний вечер
Конь бежит и полозья по снегу скрипят,
И равнина раскинулась снежная,
Быстро сосны и ели уходят назад
И белеет равнина безбрежная.
Вся природа полна непробудного сна,
Тихо спит, как дитя безмятежное,
И колдует над нею, и манит луна,
И равнина раскинулась снежная.
Наполеону
В моих мечтах ты часто мне являлся
И я глядел на твой холодный лик.
Да! В памяти людей навеки ты остался,
Спокоен, неизменен и велик.
Я вижу: ты один в пылающих палатах,
Кругом ревет пожар, как дальняя гроза,
Я вижу очерк губ, так непреклонно сжатых,
И те же серые, холодные глаза.
Ты всюду был один: покрытый громкой славой,
В несчастиях, в плену, страдая без конца,
Спокоен был всегда твой облик величавый
И холодны черты орлиного лица.
Тебя влекла Москва, полнощная царица,
Манила вдаль безмерная страна,
И ты вскричал: «Вот солнце Аустерлица!»,
Услышав пушек гром вблизи Бородина.
Ты, побежденный, пал, но слава все ж осталась
И я тебя пою; пускай мой голос слаб,
Пускай столетье со времен твоих промчалось,
О, император, я – твой верный раб!
Парсифаль
Тихий вечер догорает,
Звезды робкие блестят,
И последний луч бросает
Умирающий закат.
Спят деревья-великаны
В позолоченной броне.
Едет тихо сквозь туманы
Бледный рыцарь на коне.
Грустны очи голубые,
Голова наклонена,
И звенят ножны стальные
О златые стремена.
Едет рыцарь одинокий
Сквозь туман и мрак ночной,
Очарованный далекой,
Лучезарною мечтой.
Там, за дальними морями,
Знает рыцарь Парсифаль,
За высокими стенами
Там блестит Святой Грааль.
И, мечтою очарован,
В неизведанную даль
Едет рыцарь, в сталь закован,
Добывать Святой Грааль.
Без тревоги и сомненья
Едет он в ночной тиши,
Как извечное стремленье
Человеческой души!
К М.
Уродись я в Шотландии, горной стране,
Или в Англии, скрытой в тумане,
Я прелестную Мэри воспел бы вполне,
Чтоб от милой добиться лобзаний.
Уродись я в Париже, с зари до зари,
Полон светлых и нежных мечтаний,
Воспевал бы я легкою песней Мари,
Чтоб от милой добиться лобзаний.
Уродись я в Испаньи, стране кастаньет,
И страны полуночных свиданий,
Я воспел бы Марии прекрасный сонет,
Чтоб от милой добиться лобзаний.
Я родился в России, где песен слагать
Мы, поэты, не можем, не труся,
Так позволь же без песен тебя целовать,
Моя милая, русская Муся!
Н.М.
(стихи на рождение)
Не в моде бедные поэты,
Искусству нанесен удар,
Но все ж несу к ногам Нинетты
И сердца пыл, и рифмы жар.
Несу святым благодаренья,
Как ваш поклонник и поэт,
За ваше милое явленье
На наш жестокий, грубый свет.
Прошу смиренно поцелуя,
Желаю жить вам много лет
И к ножкам сердце приношу я,
Как ваш поклонник и поэт!
Я далеко, ты не узнаешь,
Как я живу, судьбу кляня
Скажи, мой друг, ты вспоминаешь
Хотя бы изредка меня?
Я снова твой, к чему обманы!
Полна тобой душа моя,
И в глубине старинной раны
Зашевелилась вдруг змея.
Душа оковы рвет стальные,
Я прежний голос узнаю,
Тебя, как прежде в дни былые,
И обожаю, и пою.
Прими же дар мой скромный, Рая;
Не проклинай и не сердись,
И, о прошедшем вспоминая,
Улыбкой тихой улыбнись.
К портрету
(Посв. Р.Т.)
В молчании, печально и уныло,
Гляжу на твой изорванный портрет
И сердце говорит: «Какое счастье было»,
Холодный ум не отвечает «нет».
Как я любил тебя! Как полон был отваги!
Весь мир готов был вызвать я на бой,
И что ж осталось мне? Простой кусок бумаги,
Изорванный, слезами облитой.
* * *
Посв. Р.Т.
Ты помнишь ли вечер над светлой рекой?
Как тихо шептались березы,
И звезды блестели в дали голубой,
Как ангелов чистые слезы.
И нашу печаль мы забыли с тобой,
Весна нам мечты навевала…
Ты помнишь ли вечер над светлой рекой,
Когда ты «люблю» прошептала?
* * *
Р.Т.
Я сегодня целовал чужие,
Нежные и чистые уста,
А на сердце муки всё былые –
О тебе привычная мечта.
И когда слова любви шепчу я,
Лживые, холодные слова,
О тебе не вспомнить не могу я –
Рана сердца старая жива.
* * *
Р.Т.
(на мотив из В.Ф.)
Страсти нет в душе моей усталой,
Нет желаний, злобы и вражды,
Лишь тоска на сердце, как бывало –
Старых чувств холодные следы.
Сердце помнит все былые грезы,
Нет волненья в стынущей крови,
Мимоходом я срываю розы
Мне ненужной девичьей любви.
Я встречаюсь с ними без волненья,
Сердце плачет, ум смеется злой,
Покидаю их без сожаленья,
Полон мыслью о тебе одной.
Страшной цепью скованы мы оба,
Этой цепи мне не разорвать,
Неужели ж должен я до гроба
О тебе томиться и страдать.
* * *
(на мотив из В.Ф.)
Все та же грусть в душе моей усталой,
Все та же жалкая насмешка над собой
И ум мой, обленившийся и вялый,
Не в силах засиять сверкающей звездой.
В сухой душе нет страсти и порыва
И, охлажденный жизнью, слабый ум
Все на одной мечте покоится лениво
Под гнетом старых и ненужных дум.
Все так же я служу былым кумирам
И не могу о прошлом позабыть,
И, полн язвительной насмешкою над миром,
Не в силах я ни верить, ни творить.
* * *
Р.Т.
Ты помнишь ли большой диван старинный,
Весь наш большой, гостеприимный дом,
И длинный стол, и кресло у камина,
Вечерний чай и бурю за окном?
Я все забыл в тревоге жизни шумной,
Навек покинул, не увижу вновь,
И лишь всегда в душе моей безумной
К тебе непозабытая любовь!
Посмотри
Р.Т.
Посмотри, мой друг печальный,
Посмотри вокруг скорей,
На небесный свод хрустальный,
На немую ширь полей.
Посмотри, как скирды хлеба
Чинно вытянулись в ряд,
Посмотри, глубины неба
Алым золотом горят.
Посмотри, как спят кувшинки
На серебряных волнах,
Как стрекоз сверкают спинки
В бирюзе и в жемчугах.
Пусть уснет твоя тревога,
Пусть пройдет твоя печаль, -
Так кругом покоя много,
Так прекрасна эта даль.
* * *
Мир есть раб любви, покорный и бессильный,
В этом мире лишь она вечна;
Каждая былинка всей земли обильной
Только ей да солнцем сладостным полна.
То она звучит в листах платана,
В пеньи соловья, в журчаньи струй,
То она у светлого фонтана
Пару уст сливает в поцелуй.
То она цветами усыпает
Чрево черной матери земли,
То она, как бабочка, порхает,
То она, как червь, ползет в пыли.
Не брани же ты прикосновенья
Плотской страсти, пыль, огонь в крови, -
Это только маленькие звенья
В цепи вечной мировой любви.
Огонек в степи
Р.Т.
Повевает белая поземка,
Колокольчик плачет под дугой
И нелепо треплется постромка
На боку у правой пристяжной.
Огонек сверкнул во мраке ночи,
Мой ямщик заснул на облучке,
Может быть, то волка злые очи
На снегу блестят невдалеке.
Или это дом моей любимой,
Где она, предчувствием полна,
И тоской, и страхами томима,
Ждет меня у мерзлого окна?
И озябший, трепетной ногою
Я взойду на старое крыльцо;
Под моей холодною рукою
Загремит заветное кольцо!
Пусть шумит снаружи злая вьюга!
За стаканом светлого вина
Я скажу: «Со мной моя подруга,
С нею злая полночь не страшна!»
И, томим одной надеждой сладкой,
Сяду в кресло я у камелька:
Не сожмет ли руку мне украдкой
Дорогой прекрасная рука?..
Нет, один я! Милая далёко…
Впереди никто не ждет меня.
Пусть манит приветливое око
Средь полей зажженного огня!
Я один в белеющей пустыне,
Мой ямщик заснул под бури вой;
«Никому не нужен ты отныне» -
Колокольчик плачет под дугой.
* * *
Р.Т.
Алеет луч над старой башней,
Кругом немая тишина,
А я один с тоской всегдашней
Сижу у низкого окна.
Любуюсь огненным закатом,
На руку голову склоня;
Весенний ветер ароматом
Тихонько веет на меня.
Кругом все тихо и красиво,
Прекрасна огненная даль…
Зачем же на сердце тоскливо?
Кого я жду? Чего мне жаль?
Вечер
Под лесным бреду навесом…
Чуть заря горит темно,
Словно пролил кто за лесом
Темно-красное вино.
Словно дымкою печали
Затуманилась земля,
И молитвой задышали
Отдохнувшие поля.
Позабудь дневные битвы
Средь полей, душа моя,
И пошли свои молитвы
Вслед за песней соловья!
Зимний вечер
Конь бежит и полозья по снегу скрипят,
И равнина раскинулась снежная,
Быстро сосны и ели уходят назад
И белеет равнина безбрежная.
Вся природа полна непробудного сна,
Тихо спит, как дитя безмятежное,
И колдует над нею, и манит луна,
И равнина раскинулась снежная.
Наполеону
В моих мечтах ты часто мне являлся
И я глядел на твой холодный лик.
Да! В памяти людей навеки ты остался,
Спокоен, неизменен и велик.
Я вижу: ты один в пылающих палатах,
Кругом ревет пожар, как дальняя гроза,
Я вижу очерк губ, так непреклонно сжатых,
И те же серые, холодные глаза.
Ты всюду был один: покрытый громкой славой,
В несчастиях, в плену, страдая без конца,
Спокоен был всегда твой облик величавый
И холодны черты орлиного лица.
Тебя влекла Москва, полнощная царица,
Манила вдаль безмерная страна,
И ты вскричал: «Вот солнце Аустерлица!»,
Услышав пушек гром вблизи Бородина.
Ты, побежденный, пал, но слава все ж осталась
И я тебя пою; пускай мой голос слаб,
Пускай столетье со времен твоих промчалось,
О, император, я – твой верный раб!
Парсифаль
Тихий вечер догорает,
Звезды робкие блестят,
И последний луч бросает
Умирающий закат.
Спят деревья-великаны
В позолоченной броне.
Едет тихо сквозь туманы
Бледный рыцарь на коне.
Грустны очи голубые,
Голова наклонена,
И звенят ножны стальные
О златые стремена.
Едет рыцарь одинокий
Сквозь туман и мрак ночной,
Очарованный далекой,
Лучезарною мечтой.
Там, за дальними морями,
Знает рыцарь Парсифаль,
За высокими стенами
Там блестит Святой Грааль.
И, мечтою очарован,
В неизведанную даль
Едет рыцарь, в сталь закован,
Добывать Святой Грааль.
Без тревоги и сомненья
Едет он в ночной тиши,
Как извечное стремленье
Человеческой души!
К М.
Уродись я в Шотландии, горной стране,
Или в Англии, скрытой в тумане,
Я прелестную Мэри воспел бы вполне,
Чтоб от милой добиться лобзаний.
Уродись я в Париже, с зари до зари,
Полон светлых и нежных мечтаний,
Воспевал бы я легкою песней Мари,
Чтоб от милой добиться лобзаний.
Уродись я в Испаньи, стране кастаньет,
И страны полуночных свиданий,
Я воспел бы Марии прекрасный сонет,
Чтоб от милой добиться лобзаний.
Я родился в России, где песен слагать
Мы, поэты, не можем, не труся,
Так позволь же без песен тебя целовать,
Моя милая, русская Муся!
Н.М.
(стихи на рождение)
Не в моде бедные поэты,
Искусству нанесен удар,
Но все ж несу к ногам Нинетты
И сердца пыл, и рифмы жар.
Несу святым благодаренья,
Как ваш поклонник и поэт,
За ваше милое явленье
На наш жестокий, грубый свет.
Прошу смиренно поцелуя,
Желаю жить вам много лет
И к ножкам сердце приношу я,
Как ваш поклонник и поэт!